Ефрейтор Икс [СИ] - Сергей Лексутов

— Ефрейтор, чем вы его кормите? За год вымахал с добрую собаку…

— А я его ничем не кормлю, он сам кормится. Свободная же личность…

— Повар, что ли, половину рациона мяса ему скармливает?

— Да повар его ненавидит, как личного врага! Коркой хлеба не угостит…

— Ефрейтор, а Котофеич правда, по включению с вами бегает?

— Так точно. Впереди всегда летит, задрав хвост.

— Так он, наверное, и работать за экраном может?

— Работать-то может, но данные передавать не получается, для его головы гарнитура великовата…

Котофеич сел перед дверью казармы и терпеливо принялся ждать, когда его впустят внутрь.

Командир глянул на часы, сказал:

— Командуйте, комиссар…

Замполит вытянулся, рявкнул:

— Ррота-а! Рравняйсь! Смиррна! — и чеканя шаг, пошел докладывать командиру.

Павел стоял на влажном от росы асфальте плаца, смотрел в синее небо поверх крыши казармы, вдыхал душистый воздух, и думал о том, что следующую весну будет встречать дома, в родном Урмане, что не надо будет каждое утро торчать на плацу, слушать бессмысленные разносы начальников, от которых все равно нет никакого толку.

Не сразу до него дошло, что замполит назвал его фамилию и приказал выйти из строя. Тоном, будто приказывает отвести Павла к ближайшему оврагу и расстрелять, замполит объявил выговор за занятия посторонними делами во время боевой работы.

Павел лениво ответил:

— Есть, выговор… — и собрался встать в строй.

Но тут к нему обратился командир:

— Ефрейтор, вы в курсе, что ваш дневальный потерял нож?

— Не в курсе! — огрызнулся Павел. — Я почти всю ночь работал на станции.

— Ваша смена будет нести службу в наряде, пока не найдете нож, — процедил командир сквозь зубы, и тут же отрывисто скомандовал: — Встать в строй!

Павел сделал два шага, четко повернулся.

Командир прошел вдоль строя, оглядел солдат, заговорил без обычной своей сухости и отрывистости:

— Я прощаюсь с вами. Ухожу в отставку. На пенсию, то есть… Вот ваш новый командир, — и он отступил назад.

Щеголеватый капитан сделал шаг к строю, громко произнес:

— Здравствуйте, товарищи!

Рота вразнобой поздоровалась. Видимо всех немного ошарашила эта неожиданность ухода на покой бессменного Сухаря. Новый командир брезгливо покривился, но ничего не сказал.

Сухарь вновь прошелся вдоль строя, сказал, ни к кому не обращаясь:

— Сегодня прибыло пополнение… — оглядев строй, договорил: — Рядовой Волошин назначается оператором на высотомер, рядовой Кузьменко — планшетистом, рядовой Задорожний — электромехаником на Дубраву, остальные — радисты. Разойтись…

Павел подошел к нерешительно топтавшимся новобранцам. Трое — щупленькие парнишки, в обмундировании, висящем на них как на пугалах. И двое на вид вполне зрелые мужики, лет по двадцать пять. Один толстый, мордастый, с круглым, выпирающем животом, перетянутым ремнем. Павлу сразу пришло на ум, что он как две капли воды похож на Швейка, изображенного на иллюстрации когда-то читаной книги. Второй — высокий, широкоплечий, на смуглом сухощавом лице смешно смотрится нос картошкой.

Павел спросил:

— Кто Волошин?

— Я… — к Павлу подошел один из молодых. Держался он свободно и независимо.

— Пока устраивайся. Получи у каптера постельное белье, принеси койку со склада. Я сдам наряд, пойдем на станцию. Посмотрю, чему тебя в учебке научили…

Павел прошел в казарму. У тумбочки стоял сонный, грустный Могучий и теребил пустые ножны на поясе.

— Ну что, метатель? — ядовито осведомился Павел. — Где нож?

— Ты же сразу выскочил, ты и подобрал… — плаксиво протянул Могучий.

— Была нужда в темноте, да еще в шиповнике шарить… — бросил Павел и прошел в спальное помещение.

Дневальный и патрульный свободной смены мыли полы. Никанор, который должен был принимать наряд у Павла, в углу у вешалки о чем-то разговаривал с Кузьменко и Задорожним.

Павел крикнул:

— Никанор! Ты наряд собираешься принимать?

— Не собираюсь, — усмехнулся он. — Так что придется тебе до дембеля дежурным ходить. Потому как нож тебе никогда не найти.

— Естественно. Ты ж его стырил, и спрятал у себя на АСУ. А там у тебя можно сушеного мамонта спрятать, никто не найдет.

Звеня ключами, к новобранцам подошел каптер, и они ушли получать постельное белье. Павел оглядел влажно блестевший пол, наряд справился с задачей. Павел прошел по коридору, остановился возле Могучего, смерил его взглядом:

— Чего нож не ищешь? Довыпендривался…

— Все кидают… — протянул Могучий.

— Я не кидал и не кидаю. Дурацкое занятие. Только в кино такие армейские ножи протыкают человека до рукоятки. Бросают специальные, метательные. Ищи нож. Мое дело маленькое, у тумбочки тебе торчать. Не дай Бог уснешь!.. — Павел двинулся по коридору в сторону столовой, но остановился, обернулся к Могучему, спросил: — Слушай, Могучий, а если б ты мне глаз выбил? — он промолчал, нерешительно пожал плечами, видно было, что ему очень стыдно. Огромный, гимнастерка на плечах чуть не лопается, выглядел он сейчас нелепым, жалким и смешным. — Ищи нож, — мстительно бросил Павел. — Иначе будешь торчать у тумбочки до посинения.

В столовой, сунув голову в амбразуру, Павел заорал:

— Хаджа!

— Чего орешь? — спокойно осведомился Хаджа, выворачиваясь из-за шкафа.

— Ты мне завтрак оставил?

— А как же…

Он выставил две миски. Вкусы Павла и пристрастия он давно изучил. В одной миске чуть-чуть гречневой каши, обильно политой подливой с кусочками мяса, в другой — та же каша, только со сливочным маслом и посыпана сахаром. Столовский чай Павел не пил, вот потому его порция сахара с маслом и шла в кашу.

Ходжа был толстым, добродушным таджиком, но рожу имел совершенно басмаческую, как в кино показывают. Сначала он был электромехаником, но ему надоело выполнять ту же работу, которую он выполнял в своем кишлаке, и когда Голынский собрался на дембель, заявил, что очень хорошо умеет готовить. Готовил он, действительно, отменно. Был он из призыва Павла, так что до дембеля расстройства желудка можно было не опасаться.

Только Павел принялся за кашу, как вошли оба капитана, а за ними — Лаук. Молодой капитан посмотрел на миски Павла, желчно осведомился:

— Это что, диетическое питание для старичков? — и, обращаясь к Павлу: — Ефрейтор, почему сидите, при появлении старших начальников?

Невозмутимо зачерпнув ложку каши, Павел ответил:

— Потому что сижу в столовой и занят приемом пищи, — демонстрируя это занятие, Павел отправил кашу в рот.